Бронированный универсал
Пехоте нужна принципиально новая боевая машина, а не такси на передовую
Ряд заявлений, сделанных в последнее время первыми лицами Минобороны, в первую очередь начальником вооружения ВС РФ генералом армии Владимиром Поповкиным, относительно имеющихся и перспективных образцов легкой бронетехники, вызывает недоумение: на чем же все-таки российская пехота будет передвигаться и воевать в среднесрочной перспективе? По некоторым данным, в недрах военного ведомства зреет проект отказа от гусеничных БМП и полного перевода мотострелковых частей и соединений «на колеса». Правомерно ли такое решение? Какие легкобронированные боевые машины и средства транспортировки нужны в современных условиях? Попробуем разобраться.
В мае прошлого года в ходе подготовки к параду Победы по Красной площади впервые проехали разведывательно-патрульные машины «Дозор», которые, как было заявлено, поступили на вооружение группировки российских войск в Республике Южная Осетия. Новинка, надо сказать, весьма симптоматичная, отражающая наметившийся в ВС РФ крен в сторону легкобронированных колесных машин, предназначенных для действий в ходе контрпартизанских операций и прочих конфликтов малой интенсивности.
На первый взгляд может показаться, что этот подход полностью оправдан, ведь на протяжении последних 30 лет нашей армии приходилось воевать именно в таких условиях. Однако несмотря на то, что конфликты подобного типа с возможным перерастанием в локальные войны действительно занимают первое место в перечне наиболее вероятных угроз безопасности Российской Федерации, нельзя полностью списывать со счетов возможность развязывания против нашей страны «большой» войны, в том числе и с применением оружия массового поражения. Об этом, кстати, прямо говорится в новой Военной доктрине России, утвержденной указом президента Дмитрия Медведева не далее как 5 февраля 2024 года.
А если допустимость перерастания крупномасштабного конфликта в войну с использованием ядерного оружия упомянута в числе угроз безопасности страны, значит, ВС должны располагать соответствующим вооружением и боевой техникой, вести надлежащую подготовку.
ОПЫТ ВАЖНЫЙ, НО НЕ АБСОЛЮТНЫЙ
Ни в коем случае нельзя забывать оплаченный кровью опыт, полученный нашей армией в Афганистане и Чечне. Разработку новых образцов легкой бронетехники взамен имеющихся на вооружении БТР и БМП, идеология создания которых в большинстве случаев формировалась еще в 50-60-х годах прошлого века, конечно, необходимо вести с учетом реалий противопартизанских операций и локальных конфликтов вроде «пятидневной войны» с Грузией. Тем не менее полученный там опыт нельзя абсолютизировать. Однако именно на основе этого опыта сейчас в Минобороны пытаются вырабатывать ТТЗ на легкую бронетехнику нового поколения. Один из главных аргументов против имеющихся машин, как известно, в том, что пехота на них ездит в основном «верхом», а не под прикрытием брони.
Аргумент, что и говорить, резонный. То, что бронетранспортеры и БМП, созданные для более или менее безопасного подвоза мотострелков к переднему краю «нормальной» войны с «нормальным» фронтом и тылом, совсем не подходят для противопартизанских действий, военнослужащие Ограниченного контингента советских войск в Афганистане поняли очень быстро. И начали использовать вверенную им технику не так, как предписывали уставы и наставления, а как подсказывали приобретенный боевой опыт и здравый смысл. Принципы применения и передвижения на БТР и БМП остались прежними и в Чечне. Правила эти довольно просты. В случае попадания гранаты РПГ в бронемашину десант, который находится внутри нее, пострадает из-за резкого перепада давления. Поэтому лучше сидеть сверху, а не под прикрытием брони. При нападении из засады мотострелкам важно как можно раньше открыть огонь. Но для того чтобы выбраться из машины, надо по одному протискиваться в не слишком широкие боковые двери, что приводит к потере драгоценных секунд. Значит, опять же лучше сидеть сверху. В том случае, если десант едет на броне, бойцы по секторам наблюдают за окружающей местностью и готовы к моментальному открытию огня по обнаруженной цели. Естественно, что при начале обстрела пехота «ссыпается» с брони на землю очень быстро.
Кстати, интересной особенностью локальных конфликтов в плане применения БТР и БМП стало то, что здесь пехота бережет от огня противника свою броню, а не наоборот, как это задумывалось изначально. Ведь при нападении из засады, пока целы БТР и БМП, мотострелки могут рассчитывать на мощную огневую поддержку из 14,5-мм пулеметов и 30-мм пушек, способных поражать противника даже за естественными укрытиями. Если броня подбита, то приходится рассчитывать лишь на пехотное стрелковое оружие и на помощь вертолетов или артиллерии. Но в некоторых случаях эту подмогу еще ведь надо дождаться.
Первый напрашивающийся вывод - для действий в условиях контртеррористических и противопартизанских операций нужна специальная бронетехника. Но вот какой она должна быть, ни в одной армии мира до сих пор не нашли точного ответа. После начала войны в Ираке ВС США приступили к массовым закупкам колесных бронемашин с усиленной противоминной защитой - MRAP («ВПК», № 15). Но если они показали себя очень неплохо в Ираке, то в Афганистане применение MRAP оказалось не столь эффективным. Во-первых, сказались большая масса и немалые габариты этих машин, которые снижали их подвижность в условиях местного бездорожья. Во-вторых, афганские боевики быстро изобрели способ борьбы с ними.
Талибский рецепт, в общем-то, не сложен. Нужен достаточно мощный фугас, чтобы свалить на бок и без того склонный к опрокидыванию MRAP. А добить обездвиженную машину - уже дело техники. Далеко не с лучшей стороны показали себя как в Ираке, так и в Афганистане тяжелые и очень дорогие как в закупочных ценах (около 2 млн долларов за штуку), так и в эксплуатации (52 доллара на милю) колесные бронетранспортеры Stryker. Про HAMMWV с их недостаточной или отсутствующей бронезащитой и нулевой стойкостью к подрывам говорить и вовсе не приходится.
Это означает только одно. Вывод о необходимости специальной контрпартизанской бронетехники не верен. Увлекаться насыщением армии бронеавтомобилями и колесной бронетехникой нельзя. Броня для пехоты обязана быть универсальной, она должна с успехом работать как в локальном, так и в крупномасштабном конфликте. При этом при выработке ТТЗ надо ориентироваться в первую очередь на наиболее сложные условия, то есть на «большую» войну с возможным применением оружия массового поражения.
Важно помнить, что если бы в локальной войне, скажем, в ходе операции по принуждению к миру грузинских агрессоров российская группировка столкнулась с активным применением (не по жилым кварталам, а по войскам) ствольной артиллерии, РСЗО, ударной авиации, не говоря уже о химическом или радиационном заражении местности, никто и не подумал бы вылезти на броню.
Нельзя пренебрегать сохранением системой вооружения и военной техники (ВВТ) возможностей по восстановлению боеспособности при обмене ядерными ударами. Группировка войск после применения ОМП должна быстро воспрянуть духом, очиститься от радиоактивного заражения, восстановить боеспособность и продолжить выполнение боевых задач. Если этого не произойдет, декларирующаяся в новой Военной доктрине допустимость нанесения Россией превентивного ядерного удара просто лишается смысла. Боевые уставы 80-х годов предусматривали такие варианты развития событий. Сегодня же отработки действий по восстановлению боеготовности после применения ядерного оружия фактически не ведется.
ГЛАВНОЕ - НЕ ТЕРЯТЬ АДЕКВАТНОСТИ
Какие Вооруженные Силы необходимы Российской Федерации сегодня? Ответ известен. Компактные, боеспособные, мобильные, готовые в зависимости от ситуации создать адекватную группировку на угрожаемом направлении. Система ВВТ Сухопутных войск как основы такой группировки должна обеспечивать высокую скоротечность боевых действий, высокий уровень огневого воздействия на противника, при этом сохраняя мобильность группировок войск (сил). Это значит, что армейская техника обязана одинаково успешно действовать в любом регионе. А ведь физико-географические и климатические условия, транспортная инфраструктура в европейской части страны, в Заполярье, на Дальнем Востоке, в Забайкалье очень разные.
Но машинам, не теряя боеспособности, нужно работать как в условиях развитой дорожной сети западного стратегического направления, так и в снегах Севера, в лесисто-болотистой местности тундры и тайги. Сможет ли мотострелковая бригада на колесных бронетранспортерах воевать зимой в Заполярье? Видимо, сможет, но лишь вдоль немногочисленных дорог, а значит, боеспособность ее будет очень сильно ограничена. За исключением европейской части на всей остальной территории России приоритетным движителем для бронетанковой техники, безусловно, являются гусеницы. Придется учитывать и то обстоятельство, что одинаковой подвижностью в разных условиях должны обладать не только танки и легкая бронетехника, но и шасси, на котором установлены артиллерийские комплексы, системы ПВО, средства подвоза и обеспечения.
Отдельного рассмотрения требует проблема способности транспортной системы РФ обеспечить развертывание оперативно-стратегических группировок войск на угрожаемых направлениях.
На вопрос о том, в каком соотношении в бригадах разного типа и разных оперативно-стратегических командованиях должна сочетаться гусеничная и колесная техника, чтобы войска могли действовать в различных условиях с равной боевой эффективностью, должен ответить Генеральный штаб. Задача это непростая, но от ее решения во многом зависит, удастся ли создать в России современную армию со структурой и вооружением, отвечающим как угрозам, так и экономическим возможностям государства.
Одним из примеров удачного решения такой задачи можно считать создание 1-го Дальневосточного фронта в августе 1945 года. Полевое управление оперативно-стратегического объединения было сформировано на базе полевого управления Карельского фронта вследствие того, что природные условия горно-таежной местности Приморья и Маньчжурии в целом аналогичны природным условиям Карелии и Заполярья.
В дальнейшем, уже в 80-х годах система вооружения Дальневосточного военного округа отличалась тем, что здесь не было колесных БТР. В состав мотострелковых дивизий входили полки на БМП и на гусеничных БТР-50. Для последнего не было непроходимой местности ни зимой, ни летом.
Более свежий пример - современный Ленинградский военный округ, единственное объединение в ВС РФ, предназначенное для действий в условиях Заполярья. Войска этого округа насыщены такой техникой, как выдающиеся по проходимости сочлененные тягачи «Витязь» и МТЛБ. Но в сегодняшних условиях необходимо добиться, чтобы переброшенная сюда из центральной России бригада была в состоянии действовать столь же успешно, как и постоянно дислоцированные в регионе войска.
НОВЫЙ СМЫСЛ ПРИВЫЧНОГО ТЕРМИНА
Новый облик ВС РФ предусматривает создание общевойсковых бригад трех типов:
- тяжелые бригады - с преобладанием танковых подразделений;
- средние или многоцелевые бригады, в первую очередь предназначенные для быстрой переброски на угрожаемые направления;
- легкие бригады - десантно-штурмовые и горные.
Соответственно и техника для них будет подразделяться на три группы. Представляется, что конфигурация системы ВВТ Сухопутных войск должна выглядеть следующим образом:
- танки и тяжелые БТР на их базе, а также соответствующие машины боевого и тылового обеспечения;
- боевые машины пехоты и десанта на гусеничной и колесной базе;
- бронеавтомобили.
Промежуток между БМП и бронеавтомобилем - это ниша для БТР в том виде, в каком он был создан в советские времена: легкая массовая машина, по узлам и агрегатам в значительной степени унифицированная с народнохозяйственными грузовыми автомобилями. Но нужен ли этот промежуточный элемент в современных условиях? По всей видимости, нет, поскольку бронетранспортер нового поколения - БТР-90 уже в значительной степени утратил опору на автопром и уверенно растет в сторону колесной БМП. А дальше вопрос переходит в несколько иную плоскость: а каким, собственно, в современных условиях должно быть наполнение термина «боевая машина пехоты»?
Классическое определение БМП выглядит так: бронированная гусеничная машина, предназначенная для транспортировки личного состава к месту выполнения поставленной боевой задачи, повышения мобильности, вооруженности и защищенности пехоты на поле боя в условиях применения ядерного оружия и совместных действий с танками в бою. Несколько упрощая, можно сказать, что БМП создана для подвоза солдат к месту боя и поддержки их огнем. Полноценную боевую единицу мотострелковый взвод на БМП составляет лишь до тех пор, пока люди находятся внутри, а командир имеет возможность прямого руководства наводчиком-оператором и водителем. В ходе боя в горах или в лесу спешившаяся пехота фактически лишается огневой поддержки БМП (часто и связи с ней), поскольку цели находятся вне пределов прямой видимости, а для ведения навесного огня такая машина не предназначена.
В современных условиях концепцию создания БМП необходимо наполнить принципиально новым смыслом. Боевая машина пехоты должна не просто возить солдат, но вести бой в интересах пехоты, быть в состоянии постоянно поддерживать мотострелковое подразделение огнем, будь то стрельба прямой наводкой или через его боевые порядки и естественные препятствия. Для этого, во-первых, на БМП нужно установить мощный комплекс вооружения, включая управляемое высокоточное оружие, а во-вторых, командир подразделения, взводный, должен располагать автоматизированным комплексом управления, увязанным в единую АСУ тактическим звеном. Выглядит это примерно так: командир взвода располагает неким терминалом - планшетом или коммуникатором, на экран которого выводится информация о положении трех его машин на местности, о количестве и типе оставшихся боеприпасов, об уровне топлива в баках. Он имеет возможность в автоматическом режиме поставить задачу водителю и наводчику-оператору на маневр и поражение наблюдаемых спешенной пехотой целей даже в том случае, когда экипаж машины эту цель не видит. Сопряжение в одной системе управления спешенной пехоты и экипажа БМП позволит создать именно боевую машину.
Подводя итог, можно сказать, что универсальности легкобронированной техники нового поколения можно добиться за счет двух основных факторов. Первый - совершенная система управления. Второй - грамотное тактическое применение бронетехники. Именно в этом, втором направлении необходимо обобщать опыт прошедших локальных конфликтов. Вспоминая вторую чеченскую кампанию, можно привести слова одного из «практикующих» военачальников: «У нас было правило: едем по асфальту - все внутри, под броней, потому что фугасы будут сверху, на деревьях и столбах. Едем по грунту - все на броне, потому что фугасы будут в колее. Если так делать, то все получается без потерь». Уместно упомянуть и о штурме Грозного в ходе второй кампании, когда грамотное применение бронетехники и налаженное взаимодействие с пехотой позволили избежать серьезных потерь.
О том, какими ТТХ должны обладать новые БМП, поговорим в следующих публикациях.
Ряд заявлений, сделанных в последнее время первыми лицами Минобороны, в первую очередь начальником вооружения ВС РФ генералом армии Владимиром Поповкиным, относительно имеющихся и перспективных образцов легкой бронетехники, вызывает недоумение: на чем же все-таки российская пехота будет передвигаться и воевать в среднесрочной перспективе? По некоторым данным, в недрах военного ведомства зреет проект отказа от гусеничных БМП и полного перевода мотострелковых частей и соединений «на колеса». Правомерно ли такое решение? Какие легкобронированные боевые машины и средства транспортировки нужны в современных условиях? Попробуем разобраться.
В мае прошлого года в ходе подготовки к параду Победы по Красной площади впервые проехали разведывательно-патрульные машины «Дозор», которые, как было заявлено, поступили на вооружение группировки российских войск в Республике Южная Осетия. Новинка, надо сказать, весьма симптоматичная, отражающая наметившийся в ВС РФ крен в сторону легкобронированных колесных машин, предназначенных для действий в ходе контрпартизанских операций и прочих конфликтов малой интенсивности.
На первый взгляд может показаться, что этот подход полностью оправдан, ведь на протяжении последних 30 лет нашей армии приходилось воевать именно в таких условиях. Однако несмотря на то, что конфликты подобного типа с возможным перерастанием в локальные войны действительно занимают первое место в перечне наиболее вероятных угроз безопасности Российской Федерации, нельзя полностью списывать со счетов возможность развязывания против нашей страны «большой» войны, в том числе и с применением оружия массового поражения. Об этом, кстати, прямо говорится в новой Военной доктрине России, утвержденной указом президента Дмитрия Медведева не далее как 5 февраля 2024 года.
А если допустимость перерастания крупномасштабного конфликта в войну с использованием ядерного оружия упомянута в числе угроз безопасности страны, значит, ВС должны располагать соответствующим вооружением и боевой техникой, вести надлежащую подготовку.
ОПЫТ ВАЖНЫЙ, НО НЕ АБСОЛЮТНЫЙ
Ни в коем случае нельзя забывать оплаченный кровью опыт, полученный нашей армией в Афганистане и Чечне. Разработку новых образцов легкой бронетехники взамен имеющихся на вооружении БТР и БМП, идеология создания которых в большинстве случаев формировалась еще в 50-60-х годах прошлого века, конечно, необходимо вести с учетом реалий противопартизанских операций и локальных конфликтов вроде «пятидневной войны» с Грузией. Тем не менее полученный там опыт нельзя абсолютизировать. Однако именно на основе этого опыта сейчас в Минобороны пытаются вырабатывать ТТЗ на легкую бронетехнику нового поколения. Один из главных аргументов против имеющихся машин, как известно, в том, что пехота на них ездит в основном «верхом», а не под прикрытием брони.
Аргумент, что и говорить, резонный. То, что бронетранспортеры и БМП, созданные для более или менее безопасного подвоза мотострелков к переднему краю «нормальной» войны с «нормальным» фронтом и тылом, совсем не подходят для противопартизанских действий, военнослужащие Ограниченного контингента советских войск в Афганистане поняли очень быстро. И начали использовать вверенную им технику не так, как предписывали уставы и наставления, а как подсказывали приобретенный боевой опыт и здравый смысл. Принципы применения и передвижения на БТР и БМП остались прежними и в Чечне. Правила эти довольно просты. В случае попадания гранаты РПГ в бронемашину десант, который находится внутри нее, пострадает из-за резкого перепада давления. Поэтому лучше сидеть сверху, а не под прикрытием брони. При нападении из засады мотострелкам важно как можно раньше открыть огонь. Но для того чтобы выбраться из машины, надо по одному протискиваться в не слишком широкие боковые двери, что приводит к потере драгоценных секунд. Значит, опять же лучше сидеть сверху. В том случае, если десант едет на броне, бойцы по секторам наблюдают за окружающей местностью и готовы к моментальному открытию огня по обнаруженной цели. Естественно, что при начале обстрела пехота «ссыпается» с брони на землю очень быстро.
Кстати, интересной особенностью локальных конфликтов в плане применения БТР и БМП стало то, что здесь пехота бережет от огня противника свою броню, а не наоборот, как это задумывалось изначально. Ведь при нападении из засады, пока целы БТР и БМП, мотострелки могут рассчитывать на мощную огневую поддержку из 14,5-мм пулеметов и 30-мм пушек, способных поражать противника даже за естественными укрытиями. Если броня подбита, то приходится рассчитывать лишь на пехотное стрелковое оружие и на помощь вертолетов или артиллерии. Но в некоторых случаях эту подмогу еще ведь надо дождаться.
Первый напрашивающийся вывод - для действий в условиях контртеррористических и противопартизанских операций нужна специальная бронетехника. Но вот какой она должна быть, ни в одной армии мира до сих пор не нашли точного ответа. После начала войны в Ираке ВС США приступили к массовым закупкам колесных бронемашин с усиленной противоминной защитой - MRAP («ВПК», № 15). Но если они показали себя очень неплохо в Ираке, то в Афганистане применение MRAP оказалось не столь эффективным. Во-первых, сказались большая масса и немалые габариты этих машин, которые снижали их подвижность в условиях местного бездорожья. Во-вторых, афганские боевики быстро изобрели способ борьбы с ними.
Талибский рецепт, в общем-то, не сложен. Нужен достаточно мощный фугас, чтобы свалить на бок и без того склонный к опрокидыванию MRAP. А добить обездвиженную машину - уже дело техники. Далеко не с лучшей стороны показали себя как в Ираке, так и в Афганистане тяжелые и очень дорогие как в закупочных ценах (около 2 млн долларов за штуку), так и в эксплуатации (52 доллара на милю) колесные бронетранспортеры Stryker. Про HAMMWV с их недостаточной или отсутствующей бронезащитой и нулевой стойкостью к подрывам говорить и вовсе не приходится.
Это означает только одно. Вывод о необходимости специальной контрпартизанской бронетехники не верен. Увлекаться насыщением армии бронеавтомобилями и колесной бронетехникой нельзя. Броня для пехоты обязана быть универсальной, она должна с успехом работать как в локальном, так и в крупномасштабном конфликте. При этом при выработке ТТЗ надо ориентироваться в первую очередь на наиболее сложные условия, то есть на «большую» войну с возможным применением оружия массового поражения.
Важно помнить, что если бы в локальной войне, скажем, в ходе операции по принуждению к миру грузинских агрессоров российская группировка столкнулась с активным применением (не по жилым кварталам, а по войскам) ствольной артиллерии, РСЗО, ударной авиации, не говоря уже о химическом или радиационном заражении местности, никто и не подумал бы вылезти на броню.
Нельзя пренебрегать сохранением системой вооружения и военной техники (ВВТ) возможностей по восстановлению боеспособности при обмене ядерными ударами. Группировка войск после применения ОМП должна быстро воспрянуть духом, очиститься от радиоактивного заражения, восстановить боеспособность и продолжить выполнение боевых задач. Если этого не произойдет, декларирующаяся в новой Военной доктрине допустимость нанесения Россией превентивного ядерного удара просто лишается смысла. Боевые уставы 80-х годов предусматривали такие варианты развития событий. Сегодня же отработки действий по восстановлению боеготовности после применения ядерного оружия фактически не ведется.
ГЛАВНОЕ - НЕ ТЕРЯТЬ АДЕКВАТНОСТИ
Какие Вооруженные Силы необходимы Российской Федерации сегодня? Ответ известен. Компактные, боеспособные, мобильные, готовые в зависимости от ситуации создать адекватную группировку на угрожаемом направлении. Система ВВТ Сухопутных войск как основы такой группировки должна обеспечивать высокую скоротечность боевых действий, высокий уровень огневого воздействия на противника, при этом сохраняя мобильность группировок войск (сил). Это значит, что армейская техника обязана одинаково успешно действовать в любом регионе. А ведь физико-географические и климатические условия, транспортная инфраструктура в европейской части страны, в Заполярье, на Дальнем Востоке, в Забайкалье очень разные.
Но машинам, не теряя боеспособности, нужно работать как в условиях развитой дорожной сети западного стратегического направления, так и в снегах Севера, в лесисто-болотистой местности тундры и тайги. Сможет ли мотострелковая бригада на колесных бронетранспортерах воевать зимой в Заполярье? Видимо, сможет, но лишь вдоль немногочисленных дорог, а значит, боеспособность ее будет очень сильно ограничена. За исключением европейской части на всей остальной территории России приоритетным движителем для бронетанковой техники, безусловно, являются гусеницы. Придется учитывать и то обстоятельство, что одинаковой подвижностью в разных условиях должны обладать не только танки и легкая бронетехника, но и шасси, на котором установлены артиллерийские комплексы, системы ПВО, средства подвоза и обеспечения.
Отдельного рассмотрения требует проблема способности транспортной системы РФ обеспечить развертывание оперативно-стратегических группировок войск на угрожаемых направлениях.
На вопрос о том, в каком соотношении в бригадах разного типа и разных оперативно-стратегических командованиях должна сочетаться гусеничная и колесная техника, чтобы войска могли действовать в различных условиях с равной боевой эффективностью, должен ответить Генеральный штаб. Задача это непростая, но от ее решения во многом зависит, удастся ли создать в России современную армию со структурой и вооружением, отвечающим как угрозам, так и экономическим возможностям государства.
Одним из примеров удачного решения такой задачи можно считать создание 1-го Дальневосточного фронта в августе 1945 года. Полевое управление оперативно-стратегического объединения было сформировано на базе полевого управления Карельского фронта вследствие того, что природные условия горно-таежной местности Приморья и Маньчжурии в целом аналогичны природным условиям Карелии и Заполярья.
В дальнейшем, уже в 80-х годах система вооружения Дальневосточного военного округа отличалась тем, что здесь не было колесных БТР. В состав мотострелковых дивизий входили полки на БМП и на гусеничных БТР-50. Для последнего не было непроходимой местности ни зимой, ни летом.
Более свежий пример - современный Ленинградский военный округ, единственное объединение в ВС РФ, предназначенное для действий в условиях Заполярья. Войска этого округа насыщены такой техникой, как выдающиеся по проходимости сочлененные тягачи «Витязь» и МТЛБ. Но в сегодняшних условиях необходимо добиться, чтобы переброшенная сюда из центральной России бригада была в состоянии действовать столь же успешно, как и постоянно дислоцированные в регионе войска.
НОВЫЙ СМЫСЛ ПРИВЫЧНОГО ТЕРМИНА
Новый облик ВС РФ предусматривает создание общевойсковых бригад трех типов:
- тяжелые бригады - с преобладанием танковых подразделений;
- средние или многоцелевые бригады, в первую очередь предназначенные для быстрой переброски на угрожаемые направления;
- легкие бригады - десантно-штурмовые и горные.
Соответственно и техника для них будет подразделяться на три группы. Представляется, что конфигурация системы ВВТ Сухопутных войск должна выглядеть следующим образом:
- танки и тяжелые БТР на их базе, а также соответствующие машины боевого и тылового обеспечения;
- боевые машины пехоты и десанта на гусеничной и колесной базе;
- бронеавтомобили.
Промежуток между БМП и бронеавтомобилем - это ниша для БТР в том виде, в каком он был создан в советские времена: легкая массовая машина, по узлам и агрегатам в значительной степени унифицированная с народнохозяйственными грузовыми автомобилями. Но нужен ли этот промежуточный элемент в современных условиях? По всей видимости, нет, поскольку бронетранспортер нового поколения - БТР-90 уже в значительной степени утратил опору на автопром и уверенно растет в сторону колесной БМП. А дальше вопрос переходит в несколько иную плоскость: а каким, собственно, в современных условиях должно быть наполнение термина «боевая машина пехоты»?
Классическое определение БМП выглядит так: бронированная гусеничная машина, предназначенная для транспортировки личного состава к месту выполнения поставленной боевой задачи, повышения мобильности, вооруженности и защищенности пехоты на поле боя в условиях применения ядерного оружия и совместных действий с танками в бою. Несколько упрощая, можно сказать, что БМП создана для подвоза солдат к месту боя и поддержки их огнем. Полноценную боевую единицу мотострелковый взвод на БМП составляет лишь до тех пор, пока люди находятся внутри, а командир имеет возможность прямого руководства наводчиком-оператором и водителем. В ходе боя в горах или в лесу спешившаяся пехота фактически лишается огневой поддержки БМП (часто и связи с ней), поскольку цели находятся вне пределов прямой видимости, а для ведения навесного огня такая машина не предназначена.
В современных условиях концепцию создания БМП необходимо наполнить принципиально новым смыслом. Боевая машина пехоты должна не просто возить солдат, но вести бой в интересах пехоты, быть в состоянии постоянно поддерживать мотострелковое подразделение огнем, будь то стрельба прямой наводкой или через его боевые порядки и естественные препятствия. Для этого, во-первых, на БМП нужно установить мощный комплекс вооружения, включая управляемое высокоточное оружие, а во-вторых, командир подразделения, взводный, должен располагать автоматизированным комплексом управления, увязанным в единую АСУ тактическим звеном. Выглядит это примерно так: командир взвода располагает неким терминалом - планшетом или коммуникатором, на экран которого выводится информация о положении трех его машин на местности, о количестве и типе оставшихся боеприпасов, об уровне топлива в баках. Он имеет возможность в автоматическом режиме поставить задачу водителю и наводчику-оператору на маневр и поражение наблюдаемых спешенной пехотой целей даже в том случае, когда экипаж машины эту цель не видит. Сопряжение в одной системе управления спешенной пехоты и экипажа БМП позволит создать именно боевую машину.
Подводя итог, можно сказать, что универсальности легкобронированной техники нового поколения можно добиться за счет двух основных факторов. Первый - совершенная система управления. Второй - грамотное тактическое применение бронетехники. Именно в этом, втором направлении необходимо обобщать опыт прошедших локальных конфликтов. Вспоминая вторую чеченскую кампанию, можно привести слова одного из «практикующих» военачальников: «У нас было правило: едем по асфальту - все внутри, под броней, потому что фугасы будут сверху, на деревьях и столбах. Едем по грунту - все на броне, потому что фугасы будут в колее. Если так делать, то все получается без потерь». Уместно упомянуть и о штурме Грозного в ходе второй кампании, когда грамотное применение бронетехники и налаженное взаимодействие с пехотой позволили избежать серьезных потерь.
О том, какими ТТХ должны обладать новые БМП, поговорим в следующих публикациях.