О чем стоит задуматься, приступая к написанию рецензии

Уже больше десяти лет назад на экраны вышел голливудский фильм «Гладиатор», имевший успех и удостоившийся, помимо прочих наград, аж пяти премий «Оскар». Неудивительно, что это событие вызвало широкий резонанс, а поскольку в основу сюжета фильма легли перипетии истории античного Рима, пусть и перелицованные сценаристами до неузнаваемости (что называется, «по мотивам»), основной мишенью непрофессиональной критики с самого начала стала историческая составляющая нового пеплума.

Одним из первых отзывов в русскоязычном Интернете стала заметка А. Экслера, по мнению которого «все это творение смотрится как поделка для средних классов школы, где никто не задаст вопроса - откуда в древнем Риме взялись генералы (это все равно что маршала Жукова назвать центурионом) и мавры». Первая претензия принадлежит к числу тех, по поводу которых мне всегда хочется задать вопрос: а это ничего, что персонажи фильма общаются не на латыни, а по-английски (в русскоязычном дубляже, соответственно, по-русски)? И потом, если уж маршал – то почему вдруг центурион? Почему не magister militum, например? К тому же нейтральное general («главный») не подразумевает непременно и однозначно воинское звание, но просто указывает на статус высокопоставленного военачальника. В англоязычной научной литературе этот термин широко применяется в отношении античных полководцев – и римских, и древнегреческих (сошлюсь на Дж. Андерсона, одна из глав классической монографии которого так и называется: ‘The general and his officers’)¹. И как, по мнению А. Экслера, нужно было транслитерировать термин ‘general’ на русский? Что же касается второй претензии, то она и вовсе непонятна: к 180 году новой эры (то есть на момент смерти Марка Аврелия, послужившей отправным пунктом в сюжете фильма) провинция Мавритания уже примерно полтора столетия была частью империи. Оттуда, надо полагать, и брались мавры в Древнем Риме. А. Экслер недоумевает, «с какого бодуна император не мог пришибить где-нибудь в углу вшивого раба-гладиатора (ах, ну да! его же любил весь Рим! а я-то и забыл), а потом даже пошел сам с ним сражаться». Ну, последнее, положим, в самом деле – произвол сценаристов. Но насчет «всего Рима» критик погорячился. Император Гай, более известный как Калигула, к примеру, лишился популярности у толпы (то есть у того самого «всего Рима») из-за убийства прославленного гладиатора-мирмиллона (Suet. Cal. 55, 2).